Какая родина чипсов. Кто изобрел картофельные чипсы? Приготовление чипсов с давно минувших дней и до современности
Чипсы – самый популярный вид снеков, знакомый большинству потребителей.
Слово «чипсы» происходит от английского «chip» - «пластина». Все виды чипсов представляют собой тонкие хрустящие пластинки, высушенные или обжаренные в растительном масле.
До недавнего времени чипсами называли только тонкие, обжаренные в масле ломтики картофеля. Сегодня все большую популярность завоевывают новые виды фруктовых и злаковых чипсов.
Виды чипсов
- картофельные чипсы - натуральные, формованные, воздушные
- фруктовые чипсы - яблочные, банановые, грушевые и т.д.
- кукурузные и другие злаковые чипсы
Самый первый и наиболее популярный вид чипсов – картофельные чипсы. Они производятся в огромном ассортименте, с различными вкусовыми добавками. Чипсы из картофеля быстро восполняют затраченную энергию, однако характеризуются повышенной калорийностью.
Фруктовые чипсы не так давно появились на прилавках российских магазинов. Это полезный вид снековой продукции, содержащий натуральные полезные вещества.
Разные виды чипсов можно использовать в качестве легкого перекуса или ингредиента для различных салатов и других блюд.
Джордж Крам (George Crum), при рождении Джордж Спек (George Speck), родился в 1828 году в Нью-Йорке (Malta, New York). Матушка его была из коренных индейцев гуронов, а отец, смешанной расы, работал жокеем. Фамилия "Крам" - это гоночный псевдоним его отца, Джордж начал пользоваться им еще в подростковом возрасте.
Как и многие жители того района страны, после школы Джордж начал работать в курортной зоне, и вскоре он открыл в себе любовь к кулинарии и сфере питания. Очень скоро он уже работал поваром в "Cary Moon"s Lake Lodge" в Саратоге (Saratoga), и через какое-то время его кулинарные таланты сделали его весьма уважаемым шефом.
Согласно истории, свое изобретение, картофельные чипсы, Джордж сделал, работая в ресторане в Саратога-Спрингс (Saratoga Springs, New York). Так, один из гостей ресторана пожаловался, что картофель-фри, поданный ему, был порезан слишком крупно. В ответ на это амбициозный Джордж, который не привык, что клиенты жалуются на его блюда, нарезал их так тонко, как только мог, обжарил, посыпал солью и отослал в зал. Он был почти уверен, что клиент увидит его "вредность" и снова станет жаловаться, но, к удивлению, то остался очень доволен. Более того, клиент начал приходить и заказывать это блюдо снова и снова, а вскоре чипсы Крама стали пользоваться популярностью и у других гостей, и со временем картофель-фри по рецепту Джорджа стал "фишкой" ресторана, блюдо это называли "Saratoga chips" или "potato crunches".
Впрочем, многие относятся к истории изобретения чипсов Крамом скептически, утверждая, что рецепт чипсов был напечатан в одной кулинарной книге еще в 1832 году.
Известно, что к 1860 году Джордж открыл в живописном месте, на берегу озера в Мальте, штат Нью-Йорк (Malta), собственный ресторан под названием "Crum"s House". Говорят, что вазочка фирменных чипсов подавалась в качестве угощения на каждый стол, и вскоре именно чипсы сделали это заведение очень популярным.
История об изобретении чипсов получила широкое распространение много позднее – в 1930-х, а еще позднее они стали национальной американской едой. Впрочем, о том, является ли настоящим изобретателем чипсов Джордж Крам или нет, все еще идут споры. Как бы ни было, жители Саратоги и окрестностей считают родиной чипсов именно эти места, а их единственным изобретателем называют Джорджа Крама. С этой историей часто связывают и имя американского магната Корнелиуса Вандербильта (Cornelius Vanderbilt), который в какой-то момент был постоянным клиентом ресторана Крама, а позднее именно Вандербильт стоял за масштабной рекламной кампанией, став главным популяризатором чипсов в США.
Согласно самой распространённой теории, эта популярнейшая закуска появилась благодаря вкладу Джорджа Крама (George Crum). Джордж «Спек» Крам работал шеф-поваром в дорогом американском ресторане под названием «Moon’s Lake House», расположенном в городе Саратога-Спрингс. В меню ресторана значился картофель фри, приготовленный шеф-поваром в стандартном «толсто-французском» стиле (Pommes Pont-Neuf), который был придуман во Франции и популяризирован в США Томасом Джефферсоном.
Однажды на ужине постоянный клиент ресторана, железнодорожный магнат Корнелиус Вандербильт (Cornelius Vanderbilt), вернул картофель фри обратно на кухню, пожаловавшись, что он слишком толсто нарезан. Тогда Джордж Крам поджарил более тонкую партию фри, но и это блюдо встретило неодобрение. Рассердившись, шеф-повар нарезал картофель так, чтобы он просвечивал на свету, и обжарил его в масле до хруста. На удивление, гость пришёл в восторг от тонкого, как бумажный лист, картофеля. Спустя время чипсы, получившие название «Чипсы Саратога», стали самым популярным фирменным блюдом ресторана. А в 1860 году Крам открыл собственный ресторан, на каждом столике которого стояла корзина с чипсами.
Однако это не единственная версия возникновения чипсов. Согласно другой теории, закуска возникла благодаря случайности, произошедшей с сестрой Джорджа Крама — Кэтрин Уикс (Catherine Wicks), которая также работала поваром в ресторане «Moon’s Lake House». Она случайно уронила кусочек картофеля в сковородку с маслом, а затем вынула его и положила на тарелку. Брат, попробовав необычный кусочек картофеля, сказал: «Теперь у нас их будет много». После смерти Кэтрин Уикс в 1924 году, посвящённый ей некролог звучал следующим образом:
«Сестра Джорджа Крама, миссис Кэтрин Уикс умерла в возрасте 102 лет. Она была поваром «Moon’s Lake House». Именно она придумала и поджарила знаменитые „Чипсы Саратога“».
А в интервью 1932 года в газете «Саратог» её внук Джон Гилберт Фримен упомянул свою бабушку как «истинного изобретателя картофельных чипсов».
Их отец был афроамериканцем, а мать - уроженкой индейского племени Гуроны. Крам и его сестра Кэтрин Уикс, как и другие индейцы или люди смешанной расы той эпохи, в зависимости от суждений, описываются как «индейцы», «мулаты» или «чернокожие».
История
Считается, что чипсы случайно придумал Джордж Крам (Джордж «Спек» Крам родился в 1822 году в городе Саратога-Лейк , штат Нью-Йорк; его отец был афроамериканцем, мать - индианкой из племени гуронов ; впоследствии Спек взял фамилию Крам). 24 августа 1853 года , на курорте Саратога-Спрингс (США), работая шеф-поваром фешенебельного ресторана гостиницы Moon’s Lake Lodge. По легенде, одним из фирменных рецептов ресторана Moon’s Lake Lodge был «картофель фри ». Однажды на ужине железнодорожный магнат Корнелиус Вандербильт вернул жареный картофель на кухню, пожаловавшись на то, что он «слишком толстый». Шеф-повар, Крам, решив подшутить над магнатом, нарезал картофель буквально бумажной толщины и обжарил. Но блюдо понравилось магнату и его друзьям.
Рецепт прозвали «Чипсы Саратога
». Через некоторое время чипсы стали самым популярным фирменным блюдом ресторана.
Галерея продукции
- Галерея продукции
Production of homemade chips (1).JPG
Production of homemade chips (2).JPG
Production of homemade chips (4).JPG
Production of homemade chips (7).JPG
Production of homemade chips (8).JPG
Напишите отзыв о статье "Чипсы"
Примечания
Отрывок, характеризующий Чипсы
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
